Певчие духоборы, во время пения псалмов.
Село Гореловка, на один взгляд, живёт как до пандемии, — духоборы по воскресеньям опять собираются в молебном доме, восхваляют бога в традиционных нарядах. Хотя и в их быту появились маски и правила пандемии. Уже больше года из –за коронавируса духоборы перестали собираться дома и учить молодых петь псалмы.
Меньшинство в меньшинстве – что изменила пандемия коронавируса в селах Ниноцминдского муниципалитета, где живут Русские духоборы?
Лариной Елене 67 лет. Уже несколько месяцев, после кончины мужа, осталась дома одна, никуда не выходит и в гости к ней не заходят. Это все из – за пандемии коронавируса. А к ней не только гости ходили, но Елена еще и псалмы петь учила.
«Каждый̆ год, когда не было коронавируса, собирались певчие у меня дома, я учила петь духоборские песни. Уже год не собираемся. Песни и псалмы передаются из поколения в поколение. Раз бог нам дал, значит мы должны передать молодым. Мы уйдём, но песни останутся».
Псалмы — это историческая основа духовных традиций духоборов. Кроме религиозных обрядов они исполняются на похоронах. Песни передают устно, из поколения в поколение.
Елена продукты покупает в сельском магазине, куда ходит в маске, а хлеб печёт дома. Говорит, что во время пандемии всё очень подорожало и жить стало труднее.
«Одной приходится трудно, и морально, и финансово. Как должна жить, если только одна пенсия, а все вокруг очень дорого. Мы все гипертоники, много денег уходит на лекарство».
Аптеки в селе нет. За лекарствами приходится ездить в Ниноцминда. И так подорожавшие лекарства из-за транспорта еще больше дорожают. Елена говорит, что сельчан беспокоит не только это. Она с огорчением рассказывает, что село раньше было красивое. Дома были ухоженными, крашеными, а сейчас все изменилось, все рушится, и до этого никому дела нет.
Несмотря на пандемию, Елена каждое воскресение наряжается в традиционную одежду и вместе с односельчанами идёт молится. Духоборы не одно воскресение не пропускают и собираются в молебном доме для общей молитвы.
В селе многие стараются соблюдать определенные бытовые традиции, присущие исключительно духоборам. Традиционную одежду, которую носят на всех праздниках, шьют сами, и мастерство передают из поколения в поколение. Хотя молодые так уже не одеваются.
В национальной̆ одежде каждый̆ цвет имеет своё значение: голубой – цвет неба, зелёный̆ – цвет травы, жизни, красный – цвет солнца, белый – это свет. Все цвета символы жизни.
В селе всегда было много туристов, посещали духоборские достопримечательности. Из –за пандемии коронавируса в2020 году «Сиротский дом» открывали очень редко. Он расположен в самом центре Гореловки.
Комплекс состоит из нескольких бело-голубых зданий. Духоборы там молятся Богу без посредников. Бывший Сиротский̆ дом памятник уникальной̆ культуры духоборов, музей-заповедник. Почти каждый̆ год там проводится косметический̆ ремонт на средства благотворителей̆ и духоборской общины. В 2020 году в село в основном приезжали из других регионов Грузии. Из-за закрытых границ туристов из-за рубежа не было.
По соседству «Сиротского дома», в длинном одноэтажном строении, по воскресеньям собираются духоборы, чтобы “повидаться с Богом”. Близ села находятся “святые могилки” проповедников, на поклон к которым приезжают духоборы со всего мира, а местные ходят даже в холодную зиму, во время пандемии.
Правительство страны заявило, что к концу Февраля в Грузии примут график вакцинации. Для полного открытия экономики нужно вакцинировать 60% взрослого населения.
Приоритетные группы для вакцинации уже определены: вначале сектор здравоохранения, затем персонал и бенефициары учреждений долгосрочного ухода, потом граждане старше 75 лет, граждане в возрасте 65-74 лет, также граждане в возрасте 55-64 лет, пациенты с хроническими заболеваниями в возрасте от 18 до 54 лет. Далее планируется вакцинация остального населения, в том числе и тех, кто уже переболел вирусом.
Духаборская община Гореловки в курсе этих новостей. Михаилу Ослипову 76 лет. Он в числе первых, кому полагается вакцинация, хотя этому не очень рад. Говорит, что возраст уже не тот.
«Если вакцинация будет обязательной, то что делать должны сделать, а так если по желанию, то нет, я очень боюсь уколов”.
Миша Ослипов всю информацию о коронавирусе узнает по телевизору и интернету. Наслышался и фейков, хотя комментировать отказался. Сейчас ждет новость о том, когда откроют границы. Мишу и его односельчан очень волнует этот вопрос, так как они не могут поехать к родственникам, а те не могут приехать к ним.
“Куда бы не поехали всегда в масках. Обычно ничего не изменилось в жизни, одни только переживания, границы закрыты, ограничения, маски».
Во время пандемии коронавируса духоборская община никакой̆ помощи не получила. Государство финансовую помощь оказала тем, кто потерял работу, а в Гореловке никто и не работал. Местные заняты сельским хозяйством.
“Сельское хозяйство – основной доход, пенсия хватает только на лекарство. Как только пенсию увеличили, все моментально подорожало. Если на одну пенсию останемся, то должны попрошайничать на каждом углу. Без хозяйства в наших условиях не проживешь”.
Село Гореловка Ниноцминдского муниципалитета было основано в 1841 году сосланными из России и Украины духоборами. Гореловка от других сел Ниноцминдского муниципалитета отличается не только мульти этническим разнообразием, но и необычной̆ архитектурой̆ домов. В селе можно увидеть как старые, полуразрушенные землянки, так и строения более позднего периода.
Самое крупное духоборское село в муниципалитете Гореловка. Там живет до 40 семей̆ духоборов и хранится памятник духоборской истории и культуры. Эта община в Джавахети с каждым годом становится все меньше и меньше.
Кроме Гореловки духоборы проживают еще в восьми селах Ниноцминдского муниципалитета. Тамбовка тоже когда-то была полностью духоборской, но теперь Любовь Рылькова последняя духоборка в деревне. Все остальные в разное время уехали в Россию.
“Жизнью довольна, никто никогда не упрекал, что я русская. Грузией̆ я довольна никуда не собираюсь. Проблемой является этот вирус, в селе нет условий, нет ни медсестры, ни врача, ничего, где можно сдать анализы и получить лечение. Я сама делаю уколы мужу. Он болеет у него проблемы со здоровьем, перенёс два инсульта. Занимаемся самолечением, что очень плохо”.
Любовь никогда не одевала духоборскую одежду, она даже не представляет себя в этой̆ длинной̆ юбке.
“Одевали моя мама, бабушка. После перестройки уже одевались по-другому. Я помню раньше, когда нас было много, бабушка собирала всех на Петров день. Мы поднимались на Кероглы. Также есть место, которое называется 40 родничков. Там стоит большой̆ камень – Петюшкин лужок. Брали с собой̆ еду, поминали усопших, молились, пели песни. Теперь остались только светлые воспоминания”.
Жить в Тамбовке, высоко в горах, сложно, особенно зимой̆. Начиная с ноября и до конца апреля готовятся к зиме, запасаются продуктами, покупают сахар, муку, рис, макароны. Зимой не все могут поехать в город за продуктами. Поэтому изоляция пандемии на них особо не сказалась.
“Как медведи в берлоге, так и мы в селе. Дом отапливаем кизяком, природного газа в селе нет. Все лето сушим кизяк, чтобы зимой̆ не мерзнуть. Возможности нет, чтобы дрова или уголь купить, вот и топим кизяк. Продукты подорожали. Мы как продавали молоко за лари, так и продаем. Продаем молоко за лари, но продукты покупаем в несколько раз дороже”.
Держат коров, получают пенсию, этим и живут. Только муж Рыльковой получает помощь 168 лари как инвалид второй̆ группы.
Дети Любы разъехались. Одна дочь живёт в Греции, вторая – в России, третья – в Ахалкалаки, а четвертая – в городе Ниноцминда. Связь с мамой поддерживают, навещают.
“В селе с соседями живем дружно, ходим друг к другу в гости. В период пандемии коронавируса не выходили из дома, боялись, муж больной, чтоб еще и “корону” не прихватил”.
Первым делом Любовь хотела, чтобы в селе были врач и медсестра. Хотя бы до прихода скорой, первую помощь оказали на месте. В селе построен медпункт, но не действует.
Дни в Тамбовке протекают одинаково: дойка коров, приготовление сыра.
“Утром одеваюсь и в сарай, подоила коров, пришла, приготовила обед, выпила кофе и до вечера с четырёх часов снова в сарай. Всё одно и тоже, ничего интересного в этой жизни нет”.
Раньше село было красивым, все дома были побелены, дворы ухожены, сейчас все развалено, как говорит Любовь, все «угроблено», ничего не осталось.
«Я стараюсь сохранить свой дом как раньше. Если дом не белить, он очень быстро разрушится. Да к тому же нужно быть чистым и аккуратным”.
Любовь волнует еще один вопрос:
«Почему-то, хотя я здесь единственная духоборка, в селе отделили наше кладбище. Из-за того, что нет ограждения, надгробные камни развалились, по могилам ходят коровы. Ни в одной̆ сельской программе жители не указали об ограждении духоборских кладбищ. Я одна в селе и у меня нет права голоса».
Для семьи Рыльковой в зимний период жизнь проходит в изоляции. Как медведи в берлоге, так и они в селе. Хотя все в Тамбовке так привыкли к изоляции, что пандемия с этой точки зрения, особенно ничего и не изменила. Она просто больше усложнила и сделала дороже жизнь как и в Тамбовке, так и в Гореловке.