Одна из главных достопримечательностей Тбилиси – «итальянские дворики».
Никто уже не помнит точно, кто их так прозвал — на самом деле, они никакого отношения к Италии не имеют.
Термин «итальянский двор» возник в коммунистическую эпоху из-за того, что эти дворы стали очень шумными и этот шум связывали с Италией, объясняет культуролог Цира Элисашвили. На это несколько повлияло итальянское кино периода неореализма.
Итальянские дворики Тбилиси
Дома с такими дворами зачастую возводились богатыми купцами и промышленниками конца 19-го — начала 20 века. Каждый из них пытался обойти других в красоте и роскоши, поэтому дворики старого Тбилиси до сих пор поражают туристов и местных жителей своей уникальностью.
Советская власть разогнала «буржуев», а их дома поделила на квартиры. Туда стали заселяться люди разных национальностей, и скоро родилась отдельная, особая культура – шумные, дружные «итальянские» дворики стали визитной карточкой столицы Грузии.
Сейчас Тбилиси активно застраивается новыми многоквартирными домами, но жители старых кварталов не торопятся переезжать, несмотря на то, что их дома постепенно ветшают и разрушаются.
Старожилам итальянских двориков новостройки, где соседи почти ничего друг о друге не знают, кажутся слишком холодными и бездушными.
Несколько историй жителей «итальянских двориков» позволяют понять их уникальную атмосферу и быт.
Я учился в Москве и жил в большом многоквартирном доме. Соседей не знал. Заходишь в лифт – никто даже не здоровается. Люди друг друга могут годами не знать. Поехал на лифте, зашел в квартиру, закрылся, и никто не интересуется, что тебя беспокоит или соседей, какие у них проблемы. В старых дворах хотя бы людей видишь, здороваешься, узнаешь что-то. Мы же люди, мы не можем без общения.
Представим, что мне понадобилась соль. У кого я попрошу ее в многоэтажном доме? Постучусь в дверь к соседям, а они скажут: «Кто ты? Чокнутый какой-то пришел». А здесь и соль можно запросто попросить. и вилку, и хлеб.
Из-за вспышки коронавируса я уже неделю дома сижу, не хожу никуда, кроме магазина. Я запретил родственникам приходить ко мне на всякий случай. Выхожу во двор, периодически кого-нибудь вижу из соседей, общаемся немного.
Раньше с соседями собирались даже без повода. Просто кто-то из ребят говорил: «А давайте сегодня соберемся». Выносили стол, жёны готовили еду, закуски, соленья, кто-то приносил выпить. Иногда кто-то ездил в деревню и привозил фрукты, раздавал всем по паре килограммов.
Каждый про что-то рассказывал — кто-то про университет, кто-то про армию. Иногда повторялись, и один из друзей, помахивая тетрадью, говорил: «Ты это уже второй раз рассказываешь, я записываю!».
Сейчас все как-то в себе, здороваемся с оставшимися старыми соседями, разве что. Дни рождения тоже каждый дома отмечает.
Детей раньше никто не ругал за шум во дворе, играли, смеялись, а сейчас чуть что – сразу кто-нибудь в окне появляется и велит не шуметь. Да и дети сами в основном в телефонах сидят.
Тут остались всего пара соседей, которые либо всю жизнь тут живут или очень давно. Остальные либо продали квартиру и уехали, либо умерли.
У меня тут жил друг. Врач по имени Отари. Иногда он звал меня домой, мол, жены нет пока, давай выпьем. Приходила его жена, ругалась. Потом он заболел и практически перестал говорить.
Он приходил со мной посидеть на этой скамейке, спорили о футболе. А потом он умер. Чувствую пустоту. Между соседями общения стало гораздо меньше. Я перенес инсульт и теперь еле хожу. Спускаюсь к остановке, сижу там, беру газету и обмениваюсь новостями с таксистами.
Среди молодых нет таких отношений, какие были у нас раньше. К примеру, те, кто живет в соседних дворах, не знакомы с соседями, а мы раньше очень дружные были. Все всё знали друг о друге.
Был в нашем здании подъезд, сейчас его не используют, закрыли, потому что прохожие часто ходят туда как в туалет. Однажды даже дверь выломали. Там на стенах когда-то были росписи красивые 19 века.
В один прекрасный день местный исполком просто взял и покрасил все белой краской. Мой отец, архитектор, был в бешенстве. Но ничего уже нельзя было поменять. Так эти росписи и остались под слоем краски.
В центре нашего двора был фонтан, но машинам было неудобно парковаться и его сровняли с землей.
«Итальянские» дворы в конце концов потеряют значение. Мне кажется, что те, кто побогаче, будут скупать квартиры. Так в доме, где раньше жили несколько семей, будут жить две. Не знаю, хорошо это или плохо. Но традиции соседства утрачиваются.
Меня жена покойная уговаривала переехать, потому что нет отопления, но я ей говорил, что я тут 70 лет живу и никуда отсюда не уеду. С отоплением справляюсь, как могу. Использую электронагреватель, либо старые доски жгу в камине.
Сын мой, после того, как женился, купил квартиру тут неподалеку. Я ему сам советовал поселиться в старом доме, чтоб двор у него был, чтоб с соседями тоже мог контактировать, чтоб помогли ему, если что.
Нам постоянно обещают провести реставрацию дома, но я не верю, что сделают, потому что это будет дорого.
Я не люблю жаловаться на жизнь. Я только просил чиновников сделать перила вдоль тротуаров. Склон тут очень крутой, мне и другим пожилым людям очень сложно подниматься домой. Но никакой реакции нет. Перед выборами только обещают, а потом забывают до следующих выборов.
Я живу здесь 38 лет. В обычном многоквартирном доме ты живешь будто в спичечной коробке, а здесь можно во дворик выйти, балконы большие. Живешь, как в собственном доме, правда, он рушится. Мне нравится, потому что я сама выросла в деревне, в большом доме.
В этом доме жил знаменитый художник Лансeрe. Богатый был художник, и прислуги у него было много. Квартира, в которой я живу, когда-то была прачечной.
Соседей старых мало осталось – всего четыре семьи. А раньше жили 33.
Четыре квартиры тут немец купил, сдает.
Раньше с соседями постоянно во дворе сидели, общались, вместе ели, праздники отмечали. А сейчас никто ни с кем не общается. Даже в квартиры не заходим друг к другу. Когда видишь, что не хотят, чтоб ты заходил, разве зайдешь? Ну и коронавирусом боимся заболеть.
В старые времена застолья во дворе устраивали даже без повода. Кто что мог приносил. Кто-то кофе, кто-то хинкали, хачапури, готовили дома все, ничего не покупали в магазинах.
У соседского мальчика был день рождения, но матери не было дома, задерживалась на работе. Я сама все организовала, лимонад принесла, торт.
Сосед женился, привел девушку домой. Я накрыла стол, принесла соленья, сыр. Остальные соседи тоже приносили кто что мог. Молодожены жили за соседней дверью. Каждый день, как одна семья, вместе ели, за одним столом. Они до сих пор женаты, внуки у них уже. Они давно уехали, продали квартиру. Больше я их не видела.
Со временем изменились отношения с соседями. Грузия в целом изменилась. Люди стали меньше контактировать, холодными стали, как и Тбилиси. Жизнь сейчас сложнее. Я больная женщина, но вынуждена на улице с утра до ночи сидеть, продавать цветы и фрукты, чтобы выжить. Не нравится мне такая жизнь.
В квартире напротив в плачевных условиях живут больная женщина и больной ребенок. Потолок там поддерживается только бревном. Сколько раз приходили чиновники, обещали отремонтировать, но ничего не делают.
Мой сын хочет в деревню вернуться, а мне уже поздно. Если бы мне было 45 или 50 лет, то возможно, но не сейчас. Там нужно хозяйство вести, а уже здоровье не то.
Реставрацию здания никто не делает. Сказали, что это исторический дом, и нам реставрация не полагается. Закон говорит, что здания должны оставаться такими, какие есть, пока не обрушатся нам на головы.
Я живу одна и не могу себе представить жизни в обычном многоквартирном доме. Там себя ощущаешь, как хомяк в коробке.
Когда я была ребенком, а мама была на работе, соседка приходила и за мной смотрела, приводила с собой дочку, чтоб мы играли. Сейчас будто мы утратили какие-то житейские традиции, и таких отношений, как между нами, я уже не вижу у людей. Я сейчас общаюсь только с тремя соседками, и то из-за коронавируса уже в гости друг к другу не ходим.
Еще дружу с бывшим одноклассником, живущим по соседству. Почти каждый день заходит ко мне, спрашивает, как я. Говорит: «Волнуюсь за тебя, чтоб ничего с тобой не случилось». Часами сидим, разговариваем.
А раньше столько друзей было. Вся балетная школа после занятий и спектаклей у меня дома собиралась, ели, пили, общались.
Когда-то во дворе шла горячая вода и здесь варили белое белье. Повсюду стояли тазики. Не знаю почему, но мне эта картина так запомнилась, и грустно вспоминать. Не понимаю, в какое время я сейчас попала.
Виноград когда-то посадила актриса, которая здесь живет – Ната Мурванидзе. Она дома почти не бывает, в разъездах. А виноград уже по всему дому разросся.
У меня первый этаж, поэтому я бы с радостью переехал бы куда-нибудь. Солнце с трудом попадает сюда и из-за этого в квартире холодно. А еще под домом грунтовые воды. Влажность высокая, сырость по стенам расходится.
Мне было бы трудно переехать, потому что всю жизнь тут живу, но если бы был вариант жить в итальянском дворе в лучших условиях, я бы согласился на это. Мне важно общаться с соседями.
Отношения с соседями почти не изменились, но жизнь немного поменялась. Раньше говорили «работа не волк – в лес не убежит», а сейчас наоборот. Все стараются больше работать и часто на общение сил и времени не остается. Иногда по утрам выходим во двор, общаемся. Помогаем друг другу, к примеру, я соседке недавно кран починил.
Застолья в теплое время года тут бывают, хотя уже реже. Я стол выношу, кто-то алкоголь приносит и сидим, играем домино или в карты. Иногда ночью в пылу азарта кто-то громко говорит, тогда кто-то из соседей обязательно кричит в окно «сколько можно?! Хватит орать!».
Свадьбы сестер здесь отмечали, накрывали огромный стол, а мама с соседями готовила много еды.
На этой фотографии я и мои сестры. Помню, мы во дворе тогда были, на лестнице этой сидели, как обычно. Вышла соседка с фотоаппаратом, говорит, «давайте я вас сфотографирую».
Государство хочет реставрировать дом, но оплачивает только 60% стоимости работ. Остальное должны заплатить мы, но там получается на каждую семью 20 000 лари. У меня иногда даже двадцати нет. Но дому реставрация нужна. Он оседает, кренится, трещины идут по стенам.
Наш дом включен в популярный российский справочник «Оранжевый Гид» по Грузии. Это дом купца Вартанова.
Я сама здесь живу 47 лет. Раньше во дворе жило много семей, но со временем квартиры продавали и покупатели объединяли жилплощадь.
Когда ты живешь в таком доме, все всё знают о том, как ты живешь, вплоть до цвета твоих трусов, потому что белье вешают сушиться на балконе.
Вот на этой фотографии мы сидим на балконе. Так жизнь и происходила. Выйдешь белье повесить или воздухом подышать, а кто-то кофе заварил или приготовил обед и тебя обязательно угостят.
При этом не было приватности. Когда кто-то дома ругался, все слышали, выходили на балкон, пытаясь понять, что случилось.
Двери не запирали, поэтому иногда я просыпалась от того, что над моей головой стоит соседка с чашкой кофе: «Нино, ты почему еще спишь? Вставай, я кофе сделала». Отсутствие личного пространства тогда не смущало, потому что понятия тогда отличались от нынешних.
Сейчас стало меньше общения, потому что люди стали холодными и закрытыми.
Возможно, дело еще и в финансах. Раньше на Рождество мы накрывали огромный стол во дворе. Каждый что-то готовил. У всех хватало не только на себя, но и на то, чтоб угостить соседей.
Родственники одной из соседок привозили периодически деревенские продукты из Мегрелии. И она сразу звала мою маму и остальных соседей и каждому раздавала продукты. Кому-то кукурузную муку, кому-то головку сыра. Невозможно представить, что кто-то сейчас головку сулугуни привез и просто так отдал.
Вся жизнь в этом дворе шла калейдоскопом под лозугом «весело, шумно, бурно». Когда я была маленькой, все женщины соседки собирались дома у моей мамы. Готовили вместе, кому-то мама красила волосы, общались.
У моей подруги, жившей по соседству, была отдельная маленькая кухня на балконе. Когда мне хотелось поделиться чем-то личным, посплетничать или покурить, я шла к ней в эту кухню.
Мы даже знали, где у кого какой тайник находится. Когда семья моей подруги переехала, эту квартиру купил француз и начал делать ремонт. Как-то раз он пришел ко мне и сказал, что нашел какую-то железную коробку в стене и не знает, что это. А я вспомнила – это сейф, который был сделан отцом того семейства для драгоценностей и денег.
Сейф был в стене, которая примыкает к нашей квартире и когда сосед получал зарплату, мы знали об этом по скрипу открывающейся двери.
Квартиры стали внутри делить стенами относительно недавно. Раньше были огромные залы внутри. Моя двоюродная сестра выходила замуж в 90-е, когда в Тбилиси было неспокойно и она не могла найти помещение для того, чтоб отпраздновать.
Моя соседка, у которой зал был больше моего, помогла и сказала, что она может отпраздновать свадьбу на 50 человек у нее дома, а другие соседи помогали: приносили столы, стулья, готовили еду.
Жили люди разных слоев – жили семьи рабочих с завода и в этом же доме были и интеллигенты. Мы все умудрялись очень гармонично жить.
Многие укрупняли квартиры. Я, к примеру, сделала комнату в мансарде и теперь сдаю ее туристам. В старом доме сложно что-то менять. К примеру, оконные рамы в квартире деревянные, продувает. Но если я захочу их поменять, при попытке эти рамы снять, рухнет часть фасада. А это уже штраф за повреждение исторического наследия.
Мэрия обещает реставрацию, но я понимаю, что это потребует огромных расходов. Дом напротив реставрировали 4 года. Внутри очень красиво, потолки в росписях. К моменту реставрации его состояние было очень плохим. Мастера зубной щеткой очищали каждую деталь. В реставрацию этого дома вложили много денег и сделали все очень хорошо.
У меня в квартире уже трещины в стенах пошли и нужно укреплять фундамент, а там уже кто-то сделал магазин подвальный, изуродовали фасад вывесками и делать работы будет сложно.
Мы своими силами стараемся что-то ремонтировать, но это же мелочь, что мы можем? Вот, сосед обещает входную дверь в подъезд починить, которая уже в плохом состоянии, чтоб закрывалась на код.
После того, как я два раза покупала квартиры в новых домах, я поняла, что больше не хочу. Не смогла там жить больше двух лет из-за низких потолков. Людям чаще всего, хватает, но я привыкла к потолкам в несколько метров высотой, как в моей квартире сейчас. Да, я не могу выбрать занавески, потому что они все короткие, но зато я не чувствую, что потолок лежит на моей голове.
Да и кирпич делает стены теплее, чем то, из чего новые дома строят. И к району я привыкла. Мне тут комфортно, это центр города, все же. Хочу только ремонт сделать в квартире.
Но вот недавно улицу ниже отремонтировали полностью, хотя там дома уже в землю уходили. Так что, я думаю, скоро и до нас доберутся. Сололаки, благодаря туризму, содержит весь Тбилиси, поэтому они наверняка, будут заниматься реставрацией. jam-news.net